Это был лучший вечер в жизни Авеля. Самые красивые девушки танцевали с ним, прохожие улыбались и дарили подарки, некоторые даже выворачивали карманы и просили – возьмите что-нибудь, умоляю, прекрасный принц, хоть что-нибудь возьмите у меня. А ведь раньше никому и в голову не приходило, что он принц, а может даже, что он вообще хоть кто-то. И всё шло само собой до полуночи, а там лысый человек с парализованной половиной лица сел на парапет рядом с принцем: - Принц, у меня ничего нет, кроме двух бутылок пива, прошу Вас, будьте ко мне добры, примите одну из них. Он так мрачно, печально это говорил, что Авель встал и пошёл по набережной, надеясь отделаться от незнакомца, но тот всё шёл и шёл следом, упрашивал, и в конце концов они снова сели рядом на парапет. Авель зачем-то стал рассказывать лысому, какой странный и смешной сегодня был день, как он нашёл в кармане «арай», как хорошо было ему на площади, как его приветствовали и преследовали. Обращённая к нему половина лица исказилась от ненависти: - Что ж Вы, принц, не знаете, что такое арай? Уберите немедленно, мне не показывайте, никому никогда не показывайте! Я бы убил Вас сейчас, если бы он на меня не действовал. Арай внушает каждому двенадцатому человеку на вашем пути преданность вам. Какая дрянь, какая мерзость! Ведь это не мало – каждый двенадцатый, это намного больше, чем возможно!
Он ударил камень и убежал, оставив принцу Авелю обе никчёмных бутылки.
Принц спрятал арай. Он его хорошо спрятал, потому что боялся потерять. Он был счастлив каждый день, каждый вечер, каждую ночь. Любое место, любое время были для него одинаковы. В присутствии двенадцатых никто не мог бы причинить ему зла. Иногда просыпалось любопытство – кто на этот раз попадёт под действие арая, каким он будет, что сделает, что принесёт в дар. Но люди не очень отличаются, и любопытство становилось всё слабее. Зато он начал мечтать. Авель знал, что в городе спрятана принцесса. Так же, как он, живёт незаметно, ходит по улицам, покупает хлеб, смотрит в окно трамвая. «Если мы встретимся? Если встретимся, она будет двенадцатой, она меня полюбит».
Но принцесса была спрятана надёжно. Ни десятой, ни двенадцатой она ни разу не прошла мимо. Однажды на остановке к Авелю протолкалась девушка в пушистой кофте, позвала на прогулку. У этой двенадцатой было странное имя – Буря. – Разве так называют людей? Буря, Весна, Синица? – рассеянно улыбался Авель, она ему что-то говорила, дорога шла вверх и вниз, на деревья больно было смотреть из-за солнца. У Бури были волнистые волосы, смешные уши, некрасивый нос, но когда они стояли на горе, а внизу бежали лошади, Авелю показалось, что он не может уйти, и он взял её за руку.
Он и сам не понял, как так получилось, что они стали жить вместе и даже родили ребёнка. Запоздавшая рассеянность всё-таки пришла спасти его. Уже через год он знал, что Буря готовит не в его вкусе, что у неё плохой характер, что ребёнок всё время плачет, а она от этого злится. Когда они ехали куда-то вместе, он отворачивался к окну и морщился: что это, что это всё значит, что она там себе думает? Буря смотрела в другую сторону и молчала, и постепенно Авель переставал морщиться и начинал улыбаться. Он всё думал о принцессе.
Ребёнок учился ходить. Буря как всегда молчала, и глаза у неё были глупые. Авель каждую ночь бродил по городу, искал принцессу или лысого человека с парализованным лицом. Он был уверен, что лысый знает, где её искать. Но поиски оказались лишними. Как-то в соседней булочной Авель услышал: - Ну эта, с нашего двора, принцесса. У него забилось сердце и задрожали руки. – Где она? Скажите, как её узнать?
Над ним хохотала вся булочная: - Как ты, друг, не в курсе? Это прыгающая принцесса. Ты сразу её узнаешь. Зайди за дом, подожди во дворе. Как увидишь – что-то скачет, это и есть твоя принцесса.
Авель не смог сразу зайти за угол и встретить её. Полдня носился по городу, собрал огромную свиту двенадцатых, пришёл во двор и в горячке, в лихорадке сел на скамейке ждать её день, два, неделю, сколько нужно. Свита сидела на ограде, на детской горке, некоторые девушки истерически плакали, их хотелось ударить. Авель дрожал от ветра, от счастья, от слабости и многодневной усталости. Он закрыл глаза и как наяву увидел: вот они прыгают, широкими шагами бегут над землёй, летят вдвоём над реками и лесами. Прекрасная, прекрасная.
Принцессе было за тридцать. Опухшее жёлтое лицо, спутанные волосы, грубый голос – впечатление было тяжёлое, но главное – она действительно прыгала. Она разбивала себе голову о потолок, о крышу трамвая, иногда падала в обморок и долго потом приходила в себя. Авель сколько угодно мог гладить ей по плечам и спине – по голове ей было больно – легче от этого никому не становилось. Он ходил с ней за город на прогулки, читал ей, водил к врачу. А когда она спросила: «Принц, ты на мне женишься?», он сказал «нет» и ещё раз повторил «нет, нет». Принцесса бросилась на него с кулаками, нелепо подпрыгнула, упала, подвернула ногу. Свита закрыла её в подвале. Авель не мог её видеть. Принцесса целую неделю сидела в подвале. Она больше не прыгала, она выцарапывала на стенке надпись: «Отсюда – пропуск – увели на казнь прыгающую принцессу предатели и палачи кровавого Авеля». Пустое место она оставила в надежде успеть и написать число и время, когда за ней придут. Вообще-то это было нечестно с её стороны, потому что она знала, что казни не будет, что её не может быть, и ждала освобожденья как подарка.
Авель отправил её в далёкое путешествие – посмотреть на тёплое море. Когда они прощались во дворе у детской горки, он не знал, что у него пропала небольшая коробочка, которую он миллион лет назад прятал так, чтобы никто не нашёл, да и сам забыл куда. А принцесса не почувствовала, как лысый стражник с неприятным кривым лицом, выводя её из подвала, что-то опустил ей в карман. Принцесса не знала, что такое арай, но ей уже казалось, что где-то её ждёт радость.
Оказывается, наступила осень. Свита исчезла сразу. Авель перешёл совершенно пустую улицу и вошёл в свой двор. Дети играли в песочнице. В тёмных очках, с журналом, на скамейке сидела Буря. Он подошёл, чувствуя себя второстепенным персонажем голливудского фильма, спросил, как дела. – А у тебя? – Принцесса сегодня уехала. – Мне кажется, тебе из чести нужно на ней жениться. – А мне кажется, что из чести мне нужно жениться на тебе. Буря сняла очки и положила на скамейку между собой и Авелем. Глаза у неё по-прежнему были глупые. – Твоим родителям было тяжело. Моим родителям было тяжело. Их родителям тоже было тяжело. Зачем это продолжать?
Принц Авель посмотрел направо и в небо. Налево он посмотреть не мог, потому что там сидела Буря. Небо почему-то было в звёздах. И на этих ли дневных звёздах было что-то написано или украденный арай подсказал ему напоследок, но он вдруг брякнул:
- А знаешь, что мой отец говорил?
Боже мой, какой отец, какой, к чёртовой матери, отец? - но эта мысль сразу пропала, и Авель, уже смеясь абсурдной неожиданности своей выдумки, продолжал:
- Он говорил так: «Тяжело? Значит, это семья».
Поняла она или нет, но она улыбнулась.