ВСЁ МОГУ
На следующее утро заяц проснулся поздно. Перевернулся на другое ухо и снова закрыл глаза. Вставать не хотелось. Бывает, сон притягивает и выходить из него не хочется. А бывает и не отпускает. Слишком настоящий. Зайцу снилась гора, жёлтые бабочки и чей-то голос: «Я всё смею, всё могу и ничего не боюсь». Там, во сне, он слушал эти слова раз за разом и сам не понял, когда начал повторять. Да и проснулся оттого, что говорил вслух, на самом деле: «Я всё смею, всё смеюсь!» - вот так он говорил из сна и смеялся лёгким-лёгким смехом, похожим на начало лета. От этого и проснулся.
Возле уха явно сидело что-то тёплое и тяжёлое. Заяц Паполдник изловчился, извернулся, это что-то лапой хап! А там ничего нет. Тепло есть, тяжесть есть. Неповоротливость даже какая-то имеется. А место пустое. Ни тела, ни существа. Заяц чуточку открыл глаз и увидел солнечный… не зайчик, нет. То была редкая птица – солнечная лягуха. Как зайчик, только толстая, без ушей и шлёпает. И молчит, понятно - чем ей говорить, разве что солнцем.
Солнечная лягуха сидела, никуда не торопясь. Утро дремало. Заяц Паполдник понял, что заснуть обратно к жёлтым бабочкам не получится. Самое правильное теперь – запомнить их, чтоб по первому зову прилетали. А вернуть нельзя. Только ждать, вдруг сами вернутся. Но это когда-нибудь. А сейчас заяц ленился. Кофе с яблочком ещё не хотелось, сны уже сбежали. «Я всё смею, всё могу…» - повторялись сонные слова где-то между ухом правым и ухом левым. И вдруг заяц понял – это правда! Это про него. Этим утром он всё может. Тут он вылез из-под одеяла. Что бы захотеть такого, что бы такого смочь? По потолку ходить – запросто! Весело стало зайцу. Оттолкнулся лапами, взлетел под потолок, кувырнулся пару раз и пошёл, пошёл ногами! Может! Может и умеет. Без школы, без учителей. Вышел на улицу. Вспомнил, как на лестнице сидел. Был бы я облаком… и всё, и облако. Тут, правда, ветер налетел, так рассеял зайца, что он еле вспомнил, что всё может, - смог обратно зайцем стать. Потом в глубину смотрел на сто метров, незабудки из лохани земле обратно приживлял, заодно крышу починил, грядки прополол – может и может. Но остановился дух перевести – и как-то дрогнул. Нет, думает, всё не то. Мне эх нужен. Я же всё могу, скажу эху, и оно придёт.
Ушами взмахнул торжественно и говорит:
- Приди ко мне, эхо, и эхни как следует!
Прислушался. Ещё разок прислушался.
- А ну-ка, эхо, подь сюда!
И стоит такой посередине огорода.
- Эхо, ко мне!
… «Глупый ты, заяц, - молчит эхо, не отзывается, за пятью дорогами, тремя поворотами, - я же тоже всё смею, всё могу, ничего не боюсь. Могу придти, могу не приходить. Всё могу».
Кричал-кричал заяц Паполдник, командовал-командовал, сделал наконец передышку. «А чего оно?» -солнечной лягухе жалуется, а та сидит, к стене прижалась. Вдруг сообразил: «А я-то чего? Эхо эхать не идёт, а я его поймаю! Уж такой я охотник! Я всё смею! Всё могу!»
И стал на охоту собираться.