ДОРОЖНЫЙ КЛУБОК
Девочка подкидывает клубок. Клубок летает под потолок, иногда сбегает под стол. Девочка приговаривает: «Синее мо! Синее мо! О синее синее мо!»
Клубок один, а столько народу его с разных сторон разматывает! Кто за короткую нитку возьмётся, кто за длинную, одна за синюю, другой за белую… у кого-то нитка рвётся. Кто-то руки тянет, гладит клубок, щиплет, потом уже дерёт его, царапает, а нитку не может взять. И все нити разные: есть понятные, от одного дома до другого. А бывают такие, как Вторая Дорога на горе. Первая тоже хороша, но у неё хотя бы начало есть. Её только в самом начале и можно поймать, пока не сбежала. Залезешь горе на макушку, туда, где все Дороги сходятся, – бери любую нитку. Вот Рыжичная, на ней рыжики растут, бурундук Фенечка бегает. Лиственничная вниз катится, пока за край света не перевалит. Над рекой, а потом над болотом – Торфяная. С нею бок о бок идёт непохожий близнец - дорога-невидимка Ольховая Арка. Дальше – Княженичная Тропа. Кто пройдёт по ней до конца, попадёт в Иван-Чай. В Иван-Чае долго быть нельзя, там изменяешься. Сам за собой не успеваешь, убегаешь сам от себя, растворяешься – дальше, дальше без оглядки. Один Иван-Чай остаётся. Там свои дороги, безымянные, покрытые водой. Мох как наш, грибы похожи, а молчание другое.
Заяц попадал в Иван-Чай. Был там, сколько мог продержаться собой. Потом выныривал. Отдышаться, успокоиться. Остаться здесь. Думал, что это правильно – оставаться здесь.
Паполдник зажёг свечку и стал думать о Второй Дороге. Когда наверху ты держишь в руках все здешние нитки, это начало Дорог. Они – хозяйки и обитательницы этих мест, но тот, кто стоит в начале, сам им хозяин. И Рыжичной, и Лиственничной, и Торфяной. В Ольховую Арку войдёт, Первую за хвост схватит. И только Второй он не хозяин. И никто не хозяин.
В окно стучало, ласково постукивало, а заяц не слышал – задумался. – Кто там? – прошептал он, приоткрывшись, и тут же в гости влетел Мотылюк. Заяц предусмотрительно потушил свечку и стал рассказывать Мотылюку, какая она, Вторая.
На Вторую можно выйти только случайно. У неё ни начала, ни конца. Лежит где-то на склоне, ниоткуда не ведёт, никуда не приводит. Выйти на неё ни из какого места не получается. Развела осиновый детский лес - ещё лучше спряталась. Там лисички растут. Идти не получается, шагнёшь - всё рыжее, россыпью. Стаями, Мотылюк, ты не поверишь, табунами колосятся! Спрашивается, какого цвета эта нитка?
- Рыжая?
- Оранжевая, Мотылюк. Солнечно-оранжевая. Серо-зелёная, как мелкий осинник. Бурая, как старые листья в мокрых местах. Всех цветов ненаходимости.
Клубок – на самом деле сонм. Там есть нити, которые никто не выбирает, и те, которые сами никого не возьмут. Там что угодно может быть. Даже Гималаи есть. Да и не одни.
Заяц закрыл глаза и стал смотреть на клубок. Мотылюк пришурился и стал смотреть на зайца.
- Когда чего-то много, это хорошо и правильно, сказал заяц Паполдник. – Как лисички на Второй. Они везде. Хоть собирай, хоть не собирай, а они будут. Лес такой. В лисичных местах должны быть лисички, в лисьих лисы, в детских дети. Иначе неправильно.
Мотылюк молчал.
- Когда чего-то мало, это тоже хорошо и правильно, - сказал заяц. – Один раз я нашёл синее перо. Ты же знаешь, как у нас тут с синими птицами. У нас не может быть синего пера. А я нашёл. Зацепилось за кору. На уровне глаз. Это синяя птица мне письмо прислала. Один раз в жизни. Письма не могут расти как лисички. Это же чудеса.
Он думал,что Мотылюк скажет «покажи перо-то». Но Мотылюк молчал. Тогда заяц Паполдник сказал:
- Когда чего-то нет совсем… это хорошо и правильно. Спасибо, что молчал. Ты дал мне додумать до конца.
И тут Мотылюк заговорил. Он ответил… то есть он спросил:
- Пусть будет?
- Пусть! – заяц весь осунулся от волнения. Лапы совсем прозрачные стали. Он протянул лапу, и клубок завертелся перед ним, такой огромный, что страшно. Закрыл глаза, почувствовал: в руку ложится нитка. В три витка охватывает запястье.
Заяц Паполдник вытащил дорогу в Кедровку.
