Плакать не помогает. Не плакать не помогает. Здравствуй, табуретка.
Девочка ходила за домом. Она хотела узнать, что изменилось, пока она спала сто лет. Или двести, кто их считает.
Здравствуй, табуретка, я пришла за тобой. Я сидела на тебе раньше. Я была маленькая девочка, а ты маленькая табуретка. Я всё ещё я, а у тебя две ножки, и ты лежишь под дождём. Мне нечего тебе дать. Я должна вернуть тебе тогда, но его нет у меня и нигде нет. Прими от меня огненную смерть. Ты была берёза и стала гниль. Я больше ничего не могу для тебя сделать. Возьми огненную смерть. Прими её как сможешь.
Здравствуй, бывший веник. Ты уже не вещь, я освобожу тебя. Здравствуй, справочник машиностроителя пятьдесят шестого года. Я не знаю, что ты. Я прикасаюсь к тебе непониманием. Примите от меня огненную смерть. Я больше ничего не могу тебе дать. Как же так – есть существа, а нет для них существований?
- Такое сплошь и рядом, - грустно сказала невидимая зайчишка Наоко и снова затерялась под сенью швабр и леек. Да и она ли это была? Или сами рейки, скамейки, тапки - всё это бывшее говорило.
Стань лёгкой, табуретка. Я же тебя знаю. Не ты труха, гнилая влага. Иди в печку.
Стань душой воздуха, можешь? Я отдам тебе часть от своей души, существуй. Улети отсюда через огонь и не вспоминай никогда о нас. Я ничего не могу сделать, тебя нет, это бессмысленно.
Девочка ходила за домом, такая большая, если смотреть снизу. С самого низу. Откуда они должны.
- ..Огненная смерть. Дай её мне. Дай.
Там была рыба.
Когда-то в ней возили песок другие дети, жадные, живые, приговорённые к ходу времени. Дети не думали, только трогали. Потом она была клумбой. Зиму спала, обрастала к лету и каждую весну летала в небеси. А в этот раз не поднялась на крыло. Рыбы стало мало. Только улыбка и трещины, дыры, трещины. Пластмасса устала быть рыбой. Пластмасса говорила: хочу исчезнуть. Хочу, исчезаю. А рыба улыбалась. Пластмасса крошилась. Рыба улыбалась.
Девочка взяла рыбу на руки.
Отрывала изоленту, которая держала рыбу рыбой. Это всё уже зря было. Изолента не справлялась. Качала на руках.
Прости меня, рыба. Я не умею дать тебе жизнь в теле. Наверное, никто не умеет. И огненную смерть я тебе не дам. Давай пока что-нибудь поделаем. Давай молчать. Давай я тебя помою.
Девочка положила рыбу в тазик и мыла её внутри и снаружи. Вода заходила в дыры и выходила обратно. Рыбу полоскало водой с остатками позапрошлых лет, прошлогодних листьев. Мелкие куски пластмассы отрывались и плавали рядом.
- Я не могу, чтобы тебя не было.
- Да ну. Смотри, какая я стала. Меня уже не надо.
- Я не могу, чтобы тебя не было. И я не смогу сделать, чтобы тебя не стало.
- Зачем ты привязалась к пластмассе синей?
- Есть пластмасса, и есть улыбка. Я беру одно, чтоб получить другое, беру пластмассу, чтобы добыть улыбку, иначе её не достать из небытия. Можно, я сохраню тебя? Унесу в траву, в незабудки.
- Землёй только прикопай.
- Пожалуйста, побудь ещё со мной сколько можешь.
- Не могу.
- Тогда сколько не можешь. До последнего. Вместо последнего. ..Я тебя мучаю, да?
- Как, спрашивается, можно мучить синюю пластмассу?
- А улыбку? Я мучаю твою улыбку?
- Я не знаю.
- И я не знаю. У меня синее пластмассовое сердце. Сейчас я мою его в тазу.
- А у меня внутри пустота. Там был песок, потом росли цветы. Теперь там сквозит и скоро никакого там не будет.
- Ты вся сердце. Ты есть моё сердце. Я не знаю как это. И если тебя не будет, ты всё равно будешь моё сердце.
А дома ещё долго не надо было печку топить. В доме было три дня тепло от табуретки.