Всё-таки не каждый день.. не каждый месяц.. не каждый год подросток покидает родные пенаты. Как только я станцевала на столе танец человека, который временно никому ничего не должен (а на список из десяти пунктов на стене можно не обращать внимания), я ощутила нечто странное, что поначалу ошибочно интерпретировала как зов Восточных Саян. Уже потом, когда я с изменившимся лицом покидала пик задолго до вершины, выяснилось - это был не он. Но разбираться в момент зачина, как обычно, было некогда. Я побросала в рюкзак что попало и немедленно выехала в буй. Выехать в буй вообще кажется мне наиболее естественным ответом на любой вызов - тем более на зов - тем более на зов буя.
Я пожизненный участник проекта для особо одарённых путешественников "Забудь две вещи". Конечно, есть бесхитростные, беспроигрышные варианты - забыть документы и деньги, оставить дома билеты и фотоаппарат. Но это олдскул и общее место. Хочется соединить традиции и индивидуальность. Это же как икебана. Можно забыть нож и туалетную бумагу - это достойно, это уважение к традициям. Но я искала более тонкое, интеллигентное и смелое решение, поэтому забыла расчёску и карту памяти. Последнее было реальной удачей, потому что полуторакилограммовый фотоаппарат я, естественно, взяла. Какая красота, какой дзен - оказаться среди бесконечной красоты обременённой здоровенным фотоаппаратом, но быть не в состоянии сделать ни одного снимка!
Природа оценила оригинальность моего решения. "Не сможешь фотографировать горы? Расслабься, ты их даже не увидишь!" - сказала она и немедленно наслала катаклизм с элементом всемирного потопа. Ветер выл, гром грохотал, синим пламенем пылали стаи туч над бездной буя. За три минуты ходьбы по посёлку я промокла до основанья. Ветер норовил влепить меня лицом в забор. С таким ветром я встречалась лишь однажды - когда летала в городе Братске. Я была там когда-то в командировке, и это была чудесная командировка - достаточно сказать, что выехать в неё пришлось 1 января до обеда, потом я оказалась на девятом этаже совершенно пустого общежития, где сидела на широком подоконнике аж до 3 января, а внизу выли собаки. А потом ранним утром я зашла в длинную, узкую арку, и туда же дунул штормовой ветер, прямо в спину. Он приподнял меня над землёй, и пару шагов я проскользила над асфальтом, как во сне. Тут же ветер бил в бок и явно добивался, чтоб я встретилась с забором. На улицах посёлка не было никого, и только граффити "Телепузик!" и выцветший рекламный плакат "Наслаждайся!", складываясь в связный текст, служили тэгом к происходящему. Тут я зашла в магазинчик, чтобы хотя бы обтечь, и продавщица немедленно налила мне горячего чаю (так не бывает! будь благословенна Бурятия!).
Целую жизнь спустя я сидела под кровом тёти Дуси, мастерицы устного слова, и отправляла Дашке смску. Под впечатлением от дождя хаер превратился в Пизанскую башню. Неконтролируемо вьющуюся под экстравагантным углом, неуправляемую, неумолимо кренящуюся башню на всю голову. Забытая расчёска обещала аукнуться. Стемнело. Дождь стихал. С улицы неслись убаюкивающие звуки драки.
Потом было много чего:
будучи загнана в угол, выслушала исповедь о педагогическом крахе;
видела организованную группу из семерых собак, по очереди проходивших турникет и проявлявших удивительную разумность и взаимоуважение;
ела лесную землянику;
считала бурундуков, гигантских хищных как бы орлов и белку - чёрную, с белым брюхом;
получила комплимент "ты красивыé", - с ударением на "е" (Бурятия, будь благословенна дополнительно!);
видела совсем грустный сон (в прекрасном городе, куда я приплыла по ледяной реке с помойки, столкнув в талую воду старый дом - так и поплыла, ухватившись ему за стену - в этом городе было так хорошо, что я потеряла деньги и документы, всю ночь ходила по улицам в поисках, и сострадательные тараканы, почуяв моё горе, вышли из подворотен и шли за мной на почтительном расстоянии, выражая соболезнования тихим ласковым шёпотом... вот это болезненное сочетание помойки в анамнезе, удивительной красоты города и утраченного права на жизнь я и так тяжело переживала, но сострадание милосердных тараканов было совсем уже невыносимо);
как ёжик в дожде и тумане шла по реке неведомо куда неведомо откуда и не собиралась возвращаться;
впридачу к "Телепузик! Наслаждайся!" обрела чудное граффити "ВЕЗДЕ" и грустное объявление "Кто нашёл зубной протез?";
пила успокоительный чай в странном месте, сравнимом только с общепитом в монгольском посёлке Их Уул (непереводимо, невоспроизводимо, ностальгически);
видела создание по имени Дорушка;
наблюдала, как после слияния бегут в одних берегах два разных потока - один бурый и сумасшедший, другой спокойный, прозрачный до дна...
..но точку кульминации передвинуть так и не смогла. Кульминация так и осталась там, где ветер изо всех сил колотит со всех сторон, а я в темноте и парадоксальной радости набиваю Дашке смску: "Сижу в трусах под кровом тёти Дуси".