В целом я человек мягкий, особенно на ощупь. Но есть у меня два пунктика. Тяжёлых, жёстких, угловатых, непереносимых два неприметных пунктика. Я очень люблю заставлять людей писать в ЖЖ (а если ЖЖ у них нет, то захожу издалека и сначала принуждаю завести его). А ещё зазываю их на пробежку. Где-то к третьему году заунывного зазывания люди исполняются смирения и даже готовы ответить мне согласием. Именно согласие подростка и положило начало нашей команде. Сначала она была безымянной и включала нас двоих. Марта сразу обнаружила в себе задатки фельдфебеля под маской нежной девочки - под предлогом "раз уж речь зашла об утренней пробежке" она заставляла меня отжиматься и многое другое. Я сразу поняла, как чувствует себя человек, которому я говорю "пиши в ЖЖ!", но раскаянье было бесплодным - отжиматься всё-таки пришлось.
На лесной дороге нас обеих настиг первобытный катарсис. Ко мне явился мой дух-покровитель. Это был гарцующий слонопотам. Я приникла к нему в порыве тотемизма и немедленно сообщила о его существовании Марте.
- Мне тоже только что было озарение, - ответила мне она. - Прямо щас. Явился дух-покровитель. Угрюмый ленивец.
И Марта подробно живописала мне свои достижения в избранном ею спорте - здоровом сне. Она выражала надежду, что, когда его включат в олимпийские виды спорта, она наконец займёт место на пьедестале. А вот это вот передвижение со скоростью метр в минуту - это просто издержки жизни, на которые не стоит обращать внимания. В промежутках между пароксизмами тотемизма она заставляла меня отжиматься.
День пополнения команды наступил быстро. Как только коммуна географически сконцентрировалась, к нам попросилась Жирафон Сашенька. Мы забили стрелку на нераннее утро. Мы рвали и метали (точнее, спали), так сильно нам хотелось бежать (точнее, лежать).
Неранним утром в нашу дверь постучал торжествующий Жирафон. В мини-сарафане и шлёпках. Сарафан был настолько мини, а шлёпки настолько шлёпские, а в чём-то даже ушлёпские, что я дрогнула. "Ты что, в таком виде бежать собралась?" - спросила я. Но у неё не было другого вида. Поэтому я взяла с неё обещание преимущественно идти пешком и не портить ноги пересечённой местностью. Мы вышли из дома и пошли по прекрасному июньскому утру. А потом немедленно пошли обратно, потому что за нами увязался Хьюша без поводка. Я не доверяю этой собаке. Съеденные им грибники, рыбаки и лесозаготовители являются ко мне в кошмарах, в то время как его сон очень спокоен.
Мы вернулись. Взяли собаку на поводок. Снова вышли в прекрасное июньское утро - и побежали. Но сначала произошёл момент истины.
Пока мы переходили железную дорогу, я пыталась найти какие-то поводы для оптимизма. Я нашла их в том, что у меня будет что написать в ЖЖ по тэгу "Сто провальных идей нашего лета".
- О, я постараюсь!" - сказала Сашенька, и глаза её зажглись блеском предвкушения. - Эта идея будет очень провальна! Я смогу!
- Не старайся! - завопила я. Я знала - если Сашенька постарается, нам потом долго её стараний не разгрести, ибо молодец она ответственный. И вот тут - как-то к слову пришлось - мы и вспомнили про предыдущий апофеоз провальности. Про аэротрубу, в которой мы коммунарски парили. Взмывали выше солнца и оглядывали с высот остров Юность. Там, чтобы высоко взлететь, надо было принять правильную позу полубублика. Те, чей полубублик был идеологически верен, взлетали к облакам. А те, кто не мог загнуться так, как надо, парили низко и громоздко. Сашенька в те поры была мастером полубублика, Марта - кандидатом в полубублики, а я, как бы помягче выразиться.. оскорблением самой идеи полубублика.
- Эх, хорошо! - крякнула я, как дед Щукарь, вспомнив аэротрубу, и тут меня осенило. Имянаречение - такая штука, которая свершается в долю секунды. Так что в следующую секунду неспортивная команда "Полубублик" уже существовала.
И мы побежали. Всем "Полубубликом". Хьюшу взяла Сашенька. Он увлёк её за собой, как на водных лыжах. По дороге до Водопадов мы всё время находились в парадоксальной ситуации: единственный человек, который не бежал вообще, далеко нас обогнал, ни разу не перейдя хотя бы бы на бег, так что мы чувствовали себя на редкость спортивно, когда созерцали далеко впереди розовые Сашенькины ушлёпки и белый крендель хвоста показательной собаки-самурая.
На Водопадах мы осознали потребность в паузе. Девочки плели венок из одуванчиков и сплавляли по реке пресловутые шлёпки. Концепция была такая: одна кукушка уходит вверх по течению, другая - вниз. Одна пускает шлёпок плыть по воле волн, а другая должна его поймать. Надо ли говорить, что это была не очень удачная идея. Воля шлёпок без принуждения извне избирать траекторию своего движения столкнулась с волей кукушек не утратить Сашенькину обувь, и ни одна не могла совладать с другой.
По дороге обратно я лидировала, то есть медленно передвигалась в компании собаки, которая теперь норовила задрать лапу на каждое дерево, особенно на то, которое выросло в десяти-пятнадцати метрах от дороги. Но я всё-таки лидировала, потому что подростки поклонялись угрюмому ленивцу. Я бежала, мерно вздымая ногу поочерёдно. И тут сзади раздался сигнал. В нём было нетерпение, в нём было чувство превосходства и даже элемент снобизма. Меня догнал огромный джип. В нём сидели три старушки. Им было знатно за семьдесят. Они посмотрели на меня с недоумением, а на собаку с уважением - и промчались с ветерком. Я не могла не отметить, что команда наша, в среднем арифметическом более чем цветущая, не может сравниться в скорости с пожилыми женщинами. Возможно, джип был тому причиной.
Дни шли. За окном грел душу ливень, гарантируя, что жарко не будет. Сашенька уехала, зато приехала спортивная Ариша, готовая в любую минуту показать нам не то что кузькину мать, а прямо-таки его мифологическую, архетипическую, хтоническую праматерь. Встреча была назначена в шесть утра на мосту через Олхинку. "Полубублик" стремительно крепчал. Намечался апгрейд до "Полубубла".