1.Зойка рассказывает, как ей пришлось продезинфицировать весь дом, и заканчивает свою сагу так: “Если лего ты не кипятил - значит, и не жил, и не дышал”. Поняла - не жила! Не кипятила лего в ванне с помощью кипятильника (тут хочется сказать - слава богу).
2.Ходила гулять на Россыпь, собрала шесть литров чёрной лесной смородины-кислицы и немного крупной. Ко мне вышла пищуха! Вылезла из камней. Я сначала подумала: откуда здесь морская свинка? Рыжая, совсем шарообразная от пушистости, с круглыми ушами - тихий, бледно-рыженький микрозайчик безлюдных пространств. Фотоаппарат был сломан, так что шансов на пищуху крупным планом не было. Я рассказывала ей о её чудесной красоте, восхищалась шарообразностью и пуховостью животного, подбираясь поближе. Она смотрела маленькими глазками, нюхала воздух и слегка поворачивалась то одним боком, то другим, а потом ушла в своё глубинное гнездилище, таинственное обиталище и мистическое логовище.
3.Прожила первый рабочий месяц в режиме дауншифтинга. Вся непрожитая жизнь, как цунами, нависла надо мной и всем гулом несбывшегося сказала: “Отдавай мне дань за двенадцать... да что там - за семнадцать... отдавай мне дань за тридцать семь лет!” Все ненаписанные тексты, нехоженые дороги, нереализованные проекты, всё, чего я так хотела, от чего отказалась, всё сразу напомнило о себе, как будто ещё не поздно, как будто я всё ещё хочу и могу это сделать - горько-сладкая, рассыпающаяся в труху радость моя.
4.Разговариваем с подростком, подросток демонстрирует некоторую эрудицию:
- Поехали скорей домой! Я купила нечто, оно называется “Немецкий пирог кюхен”.
- Кюхель? А, нет. Кюхель - это беккер!
5.Обнаружила в городе отличную клумбу - сердце, сплошь засаженное капустой.
6.На платформе собралось человек пять. На скамейке сидел мужчина с телефоном, слушал “Милую мою, солнышко лесное”, подпевал телефону. Потом выключил его, с песней надел рюкзак и, пританцовывая, пошёл садиться в электричку. Я тоже полезла в вагон с песней - “Милая моя” очень заразительна.
7.С частью коммуны заехали на дачу, чтобы устроить спевки и закрыть сезон так, чтобы небу было жарко (а соседям грустно). Сашка работала в жанре мистификации: снимала для отсутствующих коммунарок видео, как нам хорошо и особенно тепло (недостающих коммунарок напугал в основном холод). К сожалению, она не предупредила меня о своём замысле, и я испортила видео, ворвавшись в кадр - раскрасневшиеся от осеннего тепла коммунары исполняют “Бесаме мучо” на как бы языке как бы оригинала, о, наша внутренняя Америка очень латинска! - и тут я вылезла на первый план со словами: “Боже, какой здесь ужасный, ужасный дубак”. И плечами этак страстно повела. Слова отлично легли на музыку, но с такими искренними текстами кукушек было не убедить, что мы наслаждаемся теплом, а они зря испугались. Что ж, мы не растерялись - пересняли. На камеру предлагали открыть окна, потому что жарко. Зубы стучали, но на видео это не слишком заметно. Лет через сорок мы и не вспомним, что это мистификация, и будем рассказывать внукам о небывало жаркой осени 2019-ого.
8.Илья читает книгу рецептов:
- Джем из чёрной смородины в лунном свете.
- А в чём там на самом деле написано?
- В мультиварке.
С ним же идём по лесу, ищем последние грибы. Поёт: “Поганка - все ночи, полные огня.... Поганка - зачем сгубила ты меня?”
Обсуждаем сновидения:
- Мне снился странный сон. Как будто я в коротком, даже слишком коротком полотенце, с мокрой головой, нахожусь на каком-то фестивале на центральной улице города. И ко мне подходят поочерёдно все известные мне писатели Иркутской области. Но я не могу поддерживать непринуждённый разговор, меня мучает мысль, не слишком ли коротко моё полотенце.
- Длина твоего полотенца - это сестра таланта!
Забыли дома ножик, нечем резать грибы. Идём мимо зимовья, Илья заходит внутрь - вдруг там есть нож. Ведёт репортаж изнутри: “Ножа нет. Есть вилка, книжка про Сталина и почему-то тубус. О, керосиновая лампа. И двое... нет, трое очков”. Выходит с ножницами, задумчив: “У меня когда-то такие же были. Может, это они?” Идём резать грибы ножницами.
Изображали дауншифтеров-маргиналов - жили в лесу, молились колесу, собирали чернику и ели её по вечерам со сгущёнкой, набрали ведро брусники последней спелости - огромной, светящейся, тёмной и тёплой, цвета сладкой крови. Спускались по дороге, по которой течёт река, а сама дорога - одновременно старая гать. Наполовину исчезнувшие деревянные ступени, а по ним в закатном свете льётся вода. Копали картошку, трясли старые сливы на огороде. По утрам я в валенках, замотанных скотчем, сидела на веранде и писала повесть под птичье пенье и шум поездов.
9.Отправились с Сашкой в хозяйственный гига-мега-маркет. Читая ценники, я насторожилась: “Тюльпан Доберман”, “Кобура для топора”, “Мачете туриста - тысяча триста”. Оставшиеся были не в рифму - авторы не смогли зарифмовать ни “биогумус”, ни “опрыскиватель”. Сначала я подумала “слабаки!”, потом поправилась - “верлибр!”
10.Раннее утро. Мы с Сашкой (по инициативе, естественно, Сашки) копаем каменистую землю. Она собралась высаживать тюльпаны. После визита в Кёкенхоф Сашка одержима желанием создать свой собственный Кёкенхоф, пока примерно метр на метр. Мы вонзаем лопаты в не тронутую ничем, кроме сурового климата, почву. Поясницы гнутся и скрипят. Таёжный Кёкенхоф отказывается приобретать очертания. Сашка утирает пот со лба и подводит итоги: “Знаешь, что я только что поняла? Кёкенхоф - в Кёкенхофе”. Где-то за углом роняет слёзы Кэп, а Сашка продолжает чеканно формулировать: “А Пинтерест - в Пинтересте” (это сквозная идея множества Сашкиных артпроектов - сделать красоту, как на картинках в Пинтересте). “Кёкенхоф - в Кёкенхофе. Пинтерест - в Пинтересте! А мы здесь. И мы в унынии”, - чеканно итожит Сашка. Мы глубоко вздыхаем и рывком синхронно всаживаем штыковые лопаты в будущий город-сад. Лопаты гнутся и скрипят.
11.На улице Советской стоят стенды с портретами детей, нуждающихся в опеке или усыновлении. Когда я шла мимо, напротив одного из них стояла женщина. Она кому-то звонила - видимо, мужу, и рассказывала о том, что прямо сейчас смотрит на фотографию девочки и хочет знать, не удочерили ли её ещё и можно ли её увидеть.
12.На спинке автобусного сиденья читаю: “Уменьшение платежей, списание долгов, братание физических лиц”. Вглядываюсь. Нет, банкротство - не братание. А жаль.
13.Допустила прорыв инферно: сохранила важную рабочую табличку, нечаянно назвав файл “Составное суказуемое”.
14.Две пожилые женщины в электричке читают вслух подборку интернет-шуток про мужчин. Одна другой громко читает вслух: “Мужчина как коньяк... Если мужчина меняет женщин как перчатки... Все мужчины приносят счастье... Мужчины как обувь... Мужчины как места на парковке.... Мужчина должен построить дом, родить сына и посадить дерево, а потом ему совершенно всё равно, кто убирает этот дом, воспитывает сына и поливает это дерево...” Они читают их друг другу и тихо смеются после каждой. Одна из вяжет крючком. Без злости смеются, освещённые солнцем, констатируя свой опыт и то, что теперь они свободны от этого опыта.
15.Вышла книга Лены Сунцовой с моим предисловием. Мне всегда страшно (и сложно, и даже стыдно) писать о том, что я читаю и смотрю. Страшно что-то упростить или испортить своими словами. Сложно уловить все возможные отблески и подтексты, которые возникают при соприкосновении с текстом и делают живым всё - и книгу, и меня как читателя, и наш процесс взаимного вглядывания. На этот раз мне было так легко и радостно писать о том, что я понимаю, читая, что хочется продолжать и не останавливаться.
16.Съездила на сельское кладбище подкрасить крест. Там не было совсем никого. Компанию мне составляли ушедшие в землю могильные плиты девятнадцатого века, Байкал, синеющий вдали, шиповник - одновременно цветущий и плодоносящий, с красными ягодами размером с яблочко - и белка. Она сидела на памятнике, на самой верхушке, и трогала лапками потёртую звезду.
17.Собственным примером проиллюстрировала аксиому про “воздастся сторицей”. Купила подросткам билеты на Полозкову, а потом не воздержалась и усугубила их жизнь ещё и билетами на Байкал Комикс Фест... Но никак не ожидала, что мне подарят билет на “Снежное шоу”! Да ещё и на самое-самое лучшее место. Спасибо, дорогой и прекрасный друг Сашка. Завтра пойду.