- Что я? Зачем я?
В темноте было страшно и пахло розами.
Оно ощупало себя и не смогло понять своей формы. Складки? Что-то большое, полужидкое, плохо ощутимое тянулось вдаль и не понимало, где кончается оно само и начинается камень. Кажётся, на нём была рваная одежда, застёгнутая розовыми бутонами. Кажется, шипы ранили нечто, что было принято (кем и когда?) считать телом. Оно поняло, что телесно, и заплакало. Рядом заплакало что-то ещё - маленькое. Его так и звали - Маленькое. Его тело, его голод, его страх, плач ощущались намного отчётливее.
- Ты свинья, ты свинья! - прилетело эхо, отразилось от стен пещеры. Это был ответ на вопрос "кто я?", но он не был нужен. Рядом плакало Маленькое. Ему был необходим свет. И воздух, и еда, и мама. Мамы не было, еды не было. Были камни и большое бесформенное тело рядом. Тело грело и жалело, но этого было мало. Надо было выбираться. Оно прижало Маленькое к груди (если это вообще была грудь, а не складка каменной стены) и поползло по туннелям и лабиринтам.
По туннелям и лабиринтам. По туннелям и лабиринтам. К высокому свету там, вдалеке.
- Что я? Зачем я?
Выход был узким, но выход был. За ним тянулись безлюдные пространства. Дороги не были проложены, но путь был ясен. Туда, где встретят Маленькое. Накормят его и напоят, положат в колыбель из белого пуха, чтобы оно перестало плакать, уснуло, выросло.
- А пока вместо колыбели буду я, - подумало Оно. На свету оно действительно оказалось кем-то вроде свиньи - жёлто-розовой, покрытой белым пухом. Кем было Маленькое, пока оставалось непонятным: все младенцы одинаковы.
- Я свинья, и это не имеет смысла. Эта игра мне не нужна. Но она нужна Маленькому. Пусть длится путь. Ему нужна колыбель - я буду его колыбелью, ему нужна еда - я буду его едой. В моей сказке есть и другие сказки -- летел Иван на чудо-птице, отрезал от себя куски мяса... Я буду мясом, я буду хлебом. Пусть оно спит в моём тепле, ест моё тело. Я донесу его до Чистой земли, и пока несу - я нужна миру, хотя бы чему-то одному в нём.
Я свинья - железный доспех пустоты, я свинья-воин, я свинья-мать, я свинья-колыбельная тьмы и камня. Я несу маленькое существо, чтобы чувствовать себя, я несу его в тёплый мир, где мне не будет места. Там я отпущу его, и всё кончится. Я окончусь. Но я не осталась в пещере, и слава богу за всё. Во мне нет никакого смысла, но его и не было никогда. Смысл только в том, что я делаю. Поэтому я делаю.
И маленькое притихло, убаюканное в своей живой колыбели - живой только благодаря тому, что она такое, а не тому, кто она есть. А свинья передвигала ноги. Днём и ночью только передвигала ноги, чуяла запах Чистой земли, шла на него, молилась облакам и ёлкам, спорила с синевой. Земля жалела и грела, но не слышала ни слов, ни плача - она дремала, лёжа под вечным солнцем.
Свинья шла и шла, пока не устала так, как будто ей сто лет. Она огляделась и поняла, что пришла. Тёплый ветер гнул и распрямлял белые маки на зелёных лугах, расправляя каждый лепесток. Медленные горы своим огромным умом смотрели вниз и всё знали. Синие будды плыли на белых островах по синим озёрам. Свинье хотелось идти ещё дальше, зайти так далеко, как только можно, но она не могла. Маленькое придавило её к земле невыносимой уже тяжестью. Свинья разжала руки и отпустила Маленькое. И тут увидела, что оно выросло. Маленькое больше не было ощипанным комочком розовой плоти, красного голода, зелёной боли. Оно выросло, выросло, у него ничего не болело, ему ничто не угрожало. Свинья посадила Маленькое в белые цветы - оно было выше цветов, выше самой свиньи, выше берёз, под самые облака. Свинья задрала голову и впервые увидела, кто оно - то, кого она всю свою жизнь несла по горелым пространствам, ради кого она шла и шла на запах вечных лотосов. Оно было огромной белой птицей - с тремя лапами, с тремя крыльями - с миллионом глаз, миллионом крыльев.
- Я Симург, - сказала птица. - Спасибо, что вернула меня на родину. Я и есть моя родина, эти цветы, эти будды, эти озёра. Я синева и белизна, я вечное солнце. Пока ты несла меня в Чистую землю, Чистая земля спала в твоём теле. Она росла в твоём тепле. Ты была колыбелью Чистой земли, и за это ты получила свой ответ. Что ты? Ты колыбель и колыбельная Чистой земли. Там, под землёй, в камнях и льдинах, ты уже была ею.
Свинья смотрела на своё Маленькое, которое навсегда стало чужим и огромным, сверх меры крылатым. - Что я? Я колыбель и колыбельная. Зачем я? Моя часть есть в этих белых маках, в белых островах, в белых крыльях, в чуде белых перьев. Моя часть в каждом полёте Симурга, и пусть даже я навсегда останусь на земле, лишь бы моё Маленькое - уже не моё и не маленькое - вечно летело под вечным солнцем в славе и красоте.
И тут вдруг стал нужен третий вопрос, третий ответ: - Кто я?
- Пока никто, - ответило эхо, шёпот ветра, шорох маков. - Ты должна вырасти. Для тебя тоже есть колыбель. Пока ты несла в себе голод и боль, утешала плачущее, кормила голодное, всё это время она ждала тебя. Ты принесла себя саму туда, где тебя накормят и напоят, положат в колыбель из белого пуха. Чтобы ты перестала плакать. Уснула. Выросла.
И оно зашло под крыло белой птицы, легло в белую колыбель, закрыло глаза и забыло, что оно и зачем, чтобы вспомнить, кто оно, и стать им.